Привет! Меня зовут Артем!

Я родился в 1970 году морозным зимним вечером. С самого рождения я привык все делать обстоятельно, без спешки и, желательно, с перерывами на отдых - рождаться начал на следующий день после рождества (8 января), а закончил через трое суток 11 января.

Дело было в солнечном городе Алма-Ата (в переводе с казахского - Отец Яблок). Яблок в Алма-Ате действительно много, как впрочем и других фруктов, овощей и ягод. Только арбузы почему-то не растут (Мой дед Алексей Андреевич как-то в виде эксперимента посадил в своем богатом на разнообразные съедобности саду арбузы. То что получилось походило на арбуз только расцветкой, а размером и вкусом борльше напоминало картошку).

 

Как мои родители оказались в Алма-Ате - две отдельные истории.

Мама, Нина Алексеевна Кривошеина (Валова), родом из Вятской губернии (Кировская область). Ее предки были крепкими крестьянами, промышленниками и купцами.

Папа, Сергей Николаевич Кривошеин), родился в Парагвае, вырос в Аргентине, а когда ему было 17 лет семья Кривошеиных (дед - Николай Григорьевич, бабушка - Нина Павловна и сыновья - Николай, Сергей и Андрей) переехала в Советский Союз после 40 лет жизни в эммиграции. В Аргентине осталась только дочь Наталья. Она в то время уже вышла замуж за Архимеда Канесе.

По большому счету, виновником встречи моих родителей был Никита Хрущев. Именно "хрущевская оттепель" вселила в моего деда и бабушку надежду на то, что Россия наконец очнулась от большевистского сумасшествия. Они очень любили свою Родину, которую оставили молодыми, и при первой же возможности бросили все нажитое за 40 лет жизни и вернулись. Дед был питербуржцем, имел хорошую профессию и огромный опыт. Не без оснований он рассчитывал жить и работать в своем городе. Но Советская Родина решила иначе: на выбор было предложено три города - Душанбе, Ташкент и Алма-Ата. Выбрали Алма-Ату. Там отец поступает в Политехнический институт.

Тогда же в 50-х семья моей мамы уезжает из Кировской области. Виноват тот же Хрущев со своими реформами в сельском хозяйстве, после которых в деревне (!) стало нечего есть. Семья Валовых (дед - Алексей Андреевич, бабушка - Надежда Степановна и две дочери - Нина и Любовь) переезжают в Кзыл-Орду (Казахстан). Тогда эти пространства активно осваивались и можно было найти хорошую работу. Закончив школу, Нина решает поступать в институт. Дед очень не хотел отпускать дочь на чужбину, но Нина своего добилась. Правда в Москву все-таки она не поехала, поступала в Казахский Государственный Университет на прикладную математику. Не имея связей и денег поступить с первого раза не удалось, но мама не опустила руки. Она поселилась в Алма-Ате, устроилась на работу и в 1972 все-таки стала студенткой.

Но сначала мама познакомилась с папой. В то время она жила в семье своей подруги - дом в районе Ауэзова и Чапаева. Недалеко (тоже на Чапаева) жил папа. Однажды летом 1967 папа со своим другом Юрой Ядрышниковым проходил мимо столовой, где моя мама обедала со своей подругой. Юре очень понравилась моя мама (тогда она была просто Ниной) и быть бы ей Ядрышниковой, если бы папа не подсуетился. Через год 20 июля 1968 года они расписались.

Весной 1968 года умерла бабушка Нина Павловна. По ошибке выпила слишком много снотворного. По ошибке ли? Теперь этого уже не узнать. По рассказам родителей бабушка так и не смогла смириться с советской действительностью. В Аргентине они жили не очень богатой, но все же достойной и даже немного барской жизнью в собственном доме с прислугой. Их окружали такие же как они сами люди прежнего воспитания, выходцы из России, пережившие эммиграцию. Могла ли она предположить, что оказавшись на Родине, она попадет в малогабаритную "хрущебу", будет жить в полунищите и лишится общения людей своего круга.

Дед Николай Григорьевич пережил жену всего на полгода. Он был активный и жизнелюбивый интеллигент. Он вполне мог приспособиться к новой реальности, но не смог пережить смерти бабушки.

К тому времени старший брат (мой дядя Коля) уже обзавелся своей семьей - с тетей Олей и моими двоюродными братьями Алешей и Максимом они жили самостоятельно.

Дядя Андрей женился в 1969 году. Потом большая и дружная семья занялась решением любимого со времен Булгакова всеми советскими людьми квартирного вопроса.

В итоге дядя Андрей поселился в двухкомнатной квартире в девятом микрорайоне, а папа с мамой - в уютной (по крайней мере по моим воспоминаниям) однокомнатной квартире в центре города на пересечении улиц Мира и Шевченко.

С этим двором на улице Мира в старом заросшем огромными тополями и грохочущем трамваями центре у меня связаны первые воспоминания детства. Дом был четырехэтажный с высокими потолками и деревянными ступенями. Не знаю стоит ли он сейчас. Наверное нет - в центре города такую развалюху давно должны были снести. Но тогда дом казался мне огромным и очень красивым.

Жизнь в центре города была сопряжена с определенными трудностями. В детский сад (довольно далеко от дома, выше Новой площади) меня возила мама по дороге на работу. А забирал из сада папа и мы шли пешком, разговаривая про динозавров, космические корабли и другие интересные вещи. Воспитательницу в детском саду звали Любовь Владимировна. Я считал ее верхом совершенства и, рассуждая о будущем говорил: "Когда у нас будет новая квартира, то одна комната будет для меня, одна для собаки, а еще одна для Любовь Владимировны!".

Детсадовская жизнь закончилась неожиданно, но достаточно интересно: однажды за мной приехали мама и папа и мы уехали в Большое Путешествие. Мама и папа со своими друзьями тетей Людой и дядей Борей Цупий затеяли безумное по сегодняшним меркам предприятие - четверо взрослых с двумя маленькими детьми отправились на машине за пять тысяч километров на Черное море отдыхать! Через всю среднюю Азию, на пароме через Каспийское море, потом через Кавказ до Батуми, Сухуми - красота! У меня в памяти остались некоторые детали того путешествия: арбузы по 5 копеек за кг, дыни по рублю (буквально: на горе дынь красовалась бумажка с корявыми буквами "1 дын - 1 руб."); бензин - 20 коп. за литр.

Однажды мы заехали в маленькую харчевню посреди степи и так понравились хозяину, что он распорядился сделать для нас лучшее блюдо. Все было очень мило, пока местный мальчишка не сбегал куда-то в поле и не притащил за ногу живого барана, которого тут же завалили и стали резать на глазах у дорогих гостей. Гости не поняли оказанной им чести и быстренько смылись из хлебосольного заведения.

Вообще, степь очень интересное место: там можно встретить верблюдов. Добрые родители долго убеждали меня, что к верблюду нужно подойти вплотную, а лучше всего обнять за шею или залезть на него. Я не разделял их энтузиазма. Как потом выяснилось, верблюд тоже. Когда я подошел слишком близко, корабль степей тяжело вздохнул, поднялся (мне показалось, что он пробормотал что-то нецензурное) и с достоинством удалился в бескрайние просторы.

Еще мы пересекали знаменитую пустыню Кара-кум. По моему ничего особенного. Проблема была только в том, что дорогу там к тому времени еще не построили и у автомобилистов было два варианта: платить бакшишь вездеходу сразу или когда затрянешь в песке. Хорошо, что дядя Боря был настоящим профессионалом - мы спустили шины до 0,5 атм. и тихонечко переползли злосчастную пустыню. Там я впервые увидел вблизи сусликов - очень смешные зверьки.

Ночевали мы в чистом поле в палатке и машине. Готовили на керосинке и костре. Свежесть ночного воздуха, костер, звезды - сейчас это называется романтикой, а тогда я был маленьким, умных слов не знал и просто получал удовольствие от жизни.

Я бы много дал, чтобы повторить тот маршрут, но сегодня в тех местах просто опасно находиться.

Остановились мы в кемпинге на берегу горной речки. Жили в палатке, готовили на керосинке, посуду мыли в речке. Вместо Фэйри - речной песок. Романтика!

На обратном пути мы попали в самую настоящую аварию. Когда мы спускались с гор неожиданно начался сильный дождь. Капли воды смешались с горячей пылью и на несколько секунд образовали нечто напоминающее эмульсию - ужасно скользко . Машину закрутило и мы влетели в кювет как раз между автобусом и грузовиком, которые стояли на обочине. Отделались помятым багажником.

...

 

Во дворе у нас была сараюшка с погребом для хранения всяческих запасов. Пару десятков таких сараюшек столпились между домами и многие годы исправно служили полигоном для мальчишеских сражений.

В одном подъезде со мной жил мой лучший друг Мурик. Мы с ним были как Тарапунька и Штепсель: он - маленький и чрезвычайно шустрый, а я - длинный и медлительный. Мы всегда и везде были вместе. Пошли в одну школу (№120, одна из самых престижных в городе школ с английским уклоном), правда в разные классы: Мурик учился в 1 "а", я - в 1 "г".

В 1978 году, когда я пошел во второй класс папе наконец дали новую трехкомнатную квартиру и мы переехали в другой район. Дом располагался довольно удачно для новостройки - недалеко от центра начали сносить оставшиеся участки частного сектора, а на их месте строить типовые пятиэтажные "хрущевки". В те времена такая квартира (да еще трехкомнатная) была почти роскошью.

Учиться я продолжал в той же школе, но теперь приходилось каждый день ездить общественным транспортом: сначала две остановки на троллейбусе (до проспекта Абая), потом пять остановок на автобусе или троллейбусе до улицы Дзержинского, потом еще один квартал пешком до ул. Курмангазы, где и была моя школа.

Таких как я было немало - школа была престижная и многие хотели туда попасть. Некоторые однокласники жили недалеко от меня и мы часто после школы шли домой пешком. Разумеется с приключениями. Вдоль проспекта Абая проходит большой арык (канал для воды). Летом там можно пускать самые настоящие флотилии кораблей, а зимой дно арыка покрывалось коркой льда и можно было по нему ходить. Интереснее всего (и страшнее всего) было проходить по арыку под большими дорогами: темно, гулко от проезжающих машин, скользко и жутко - что еще надо для настоящего мальчишеского счастья. Приходил домой мокрый грязный - настоящее "счастье" для мамы.

Жили мы на первом этаже и под окном имели неплохой цветник. У нас там росла трава. Вместо забора - живая изгородь из карагача - это чрезвычайно ветвистое дерево и если его подстригать, то получается великолепный зеленый забор.

Вообще Алма-Ата - очень зеленый симпатичный город. Нам рассказывали легенду о том, как он стал таким зеленым.

Существовал обычай после помолвки сажать четыре саженца. Если весной принимались все четыре, то сразу играли и свадьбу, если только три, то свадьбу откладывали на год, если два - на два года и т.д. Поэтому деревья вдоль улиц растут группами по четыре, по три и иногда по два. Конечно это только легенда...